Васильчук Владимир

«Афганец» - ветер судьбы
Кстовчанина Владимира Васильчука в армию призвали в апреле 1980-го.
Горьковский призыв четыре дня на распредпункте в Дзержинске ждал решения своей судьбы. Приехавший за новобранцами лейтенант объяснил туманно: «Едем туда, где белые грибы растут». Погрузились в поезд и поехали. В пути лейтенант уснул, с головы свалилась фуражка, а из нее выпала карта.
- Так мы узнали, что едем в Ташкент, и очень обрадовались. Ташкент - город хлебный и теплый, - вспоминает Владимир Владимирович.
Правда, по прибытии в учебку старослужащие объяснили, что не так уж все и радужно: ташкентская учебная часть готовит военные кадры в Афганистан. Из нее прямой путь - на войну.
Попав в ташкентскую школу младших авиационных специалистов, помимо получения необходимых навыков (Владимир стал водителем машины АПА, авиационного пускового агрегата), сержант Васильчук работал в детском спортивном лагере с самой трудной категорией детей - детдомовцами. Поэтому командование предоставило Владимиру привилегии - при желании он мог остаться в учебке.
- Но мои ребята (у нас весь взвод, 30 человек, земляки-горьковчане) уходили в Афган, и я не остался. Тогда командир предложил мне как командиру отделения самому набрать тех ребят, с которыми хочу ехать, - вспоминает Владимир Владимирович. - Я взял тех, с кем дружил.
Место службы уже не выбирали. Попали в Кандагар.
- Туда мы прилетели на санитарном ИЛ-18 уже к вечеру. И до сих пор помню огромное закатное солнце на горизонте, мазанки вдали, и все кругом чужое, - рассказывает Владимир Владимирович. - А потом начались военные будни. У нас стояла авиационная эскадрилья, истребители и вертолетный полк - мы работали с ними. Наша часть располагалась в 25 километрах от Кандагара и хорошо охранялась: два кольца оцепления. Дальше - пустыня и граница с Пакистаном.
Тишина хороша только на гражданке
Находящиеся на войне не любят тишину на позициях: если тихо, значит, надо ждать нападения и быть готовым отразить атаку. Тишина в военное время вовсе не означает покой и безопасность.
- Ночью даже засыпаешь лучше, когда вдали стреляют, значит, все нормально, все на посту. Как только становится тихо, сразу просыпаешься: «Почему смолкло?»
Тишина напрягала и во время длинных многодневных переходов. Они были тяжелыми, и не только из-за постоянного напряжения.
- Длинные переезды по пустыне утомляли, - вспоминает Владимир Владимирович. - Когда по 50-градусной жаре идет большая колонна, поднимается пыль и не оседает, а так и стоит в воздухе, и целый день ты едешь хвост в хвост впереди идущей машине, видя перед собой только ее габариты. Окна откроешь - пыль, закроешь - жара. Дышать нечем. Но привыкли, и даже воду научились охлаждать. Обшиваешь фляжку сукном потолще, мочишь в воде и вешаешь за окно. Во время движения ее обдувает ветром, вода остается прохладной.
Местные жители
- Душманы были сильными противниками потому, что не боялись смерти, - рассказывает Васильчук. - Зимой они сидят по домам, весной - ружье на плечо и в горы. Для них война - нормальная мужская работа. На местную армию надеяться было нельзя. Большинство солдат набирались принудительно. Бывало, во время обстрела афганский солдат бросал машину, убегал, движение останавливалось, и колонна становилась легкой мишенью.
Общались мы и смирным населением, но установка была одна: спокойствие и лояльность, как бы они себя по отношению к нам ни вели.
По самому краю
- Ребята гибли в основном в первые полгода, когда еще не могли понять, что это реальная война и это происходит с ними, - задумчиво говорит Владимир Владимирович. - Я сам осознал это только после первого обстрела, когда увидел, как сквозь кабину моей машины прошли три пули. И ребят помню, выскакивающих во время обстрела из подбитой вставшей машины: безумные глаза и лица белые. У самого такое же было, наверное. Когда останавливаемся передохнуть, все закуривают и молчат. Через некоторое время кто-то скажет какую-нибудь глупость, и все взрываются хохотом - так напряжение спадает. Но что интересно, там никто не думал о себе, я не помню, чтобы кто-то прятался за чужой спиной, а молодежь вообще берегли. Поэтому «в бой идут одни старики» - это не просто слова.
Снова задул «афганец»...
- Март был самым сложным месяцем, время противного ветра, «афганца», который дует из пустыни. Это как буран, только вместо снега песок. Ничего не видно на расстоянии вытянутой руки. Возвращаешься с операции усталый, а в палатке на кровати - слой песка. Вытряхивать сил нет, перевернешь подушку и проваливаешься в сон, - рассказывает Васильчук.
На войне тяжело, но еще труднее вернуться с нее в мирную жизнь.
- Просто так Афган не забудешь, не вычеркнешь, - говорит Владимир Владимирович. - Помню, осознал, что возвращаюсь домой, только тогда, когда из окна поезда березки увидел... И даже сейчас иногда возникает такое чувство, будто чего-то не доделал там. Помню, с ребятами перед дембелем закопали под угол строящейся казармы бутылку «Боржоми»: «Через двадцать лет вернемся сюда по туристической путевке, угол выбьем и разопьем!» Но туда мы никогда уже не вернемся...
Ольга Прокофьева
gazeta-olga-zem@mail.ru
Фото А. Юсова и из личного архива В.В. Васильчука
(газета «ЗЕМЛЯКИ» №12 (612) от 29 марта 2008 г.)